Переводы

Я как-то в одном из постов приводила запомнившееся (при том, что вообще я стихи не люблю) стихотворение. Было оно эпиграфом в какой-то из книг Ле Гуин. По-моему, было так:

Когда дотоле неведомых форм касается воображенье,
Перо поэта их очертанья меняет.
Несуществующее – наполняется жизнью,
И обретает и место свое, и имя.

Вот чего я не помню, так был ли там приведен источник.

Взялась я недавно (со вчерашнего дня) изучать язык такой – Scheme. Говорят, на нем репорты можно для GnuCash писать. Нашла учебник, и прямо в предисловии обнаружила следующее:

And as imagination bodies forth
The forms of things to unknown, and the poet’s pen
Turns them to shapes, and gives to airy nothing
A local habitation and a name.

О, думаю, знакомые все буквы. И кто автор?
Вильям наш Шекспир, кто ж еще. "Сон в летнюю ночь".

Тут еще двух строчек не хватает в начале, так что все вместе будет так:
The poet’s eye, in fine frenzy rolling,
Doth glance from heaven to earth, from earth to heaven;
и т.д.

Нашла для интереса "классические" переводы:

Лозинский:

Глаза поэта в чудном сие взирают
С небес на землю, на небо с земли;
И чуть воображенье даст возникнуть
Безвестным образам, перо поэта
Их воплощает и воздушным теням
Дарует и обитель, и названье.

Н. Сатин:

…поэта взор,
Пылающий безумием чудесным,
То на землю, блистая, упадает,
То от земли стремится к небесам.
Потом, пока его воображенье
Безвестные предметы облекает
В одежду форм, поэт своим пером
Торжественно их все осуществляет
И своему воздушному ничто
Жилище он и место назначает.

Некто Тумповская (1937 год):

Поэта взор скользит в безумье дивном
С небес на землю и с земли на небо;
Когда ж творит воображенье формы
Вещей неведомых, – поэт пером
Дает им плоть, воздушному "ничто"
Даруя место в мире и названье.

Сорока:

Поэт безумно-вдохновенным взором
Окидывает землю, небеса;
Фантазия из воздуха хватает
Неведомые образы; перо
Дает им форму, место и названье.

Я, конечно, понимаю, что другие переводчики старались всю пьесу уложить в один ритм, а переводивший книгу перевел только четыре строки. Но тем не менее, его вариант мне нравится больше. Возможно, дело в том, что его я прочитала первым. С Толкиеном когда-то так получилось – довольно сильно поносимый перевод Муравьева мне по-прежнему нравится больше остальных.